и они стали наперебой делиться ими. Происходило это в столовой, и мы, возможно, немного шумели. Поэтому Освальд ни в коей мере не был в претензии к дяде Альберта, когда тот, открыв дверь, сказал:

– Полагаю, требовать полной тишины я, конечно, не вправе. Но не будете ли вы любезны хотя бы посвистеть, потопать ногами, повыть? Всё, что угодно, но только разбавьте чем-нибудь неумолчную монотонность вашего разговора!

– Нам очень жаль, – ответил Освальд. – Вы работали?

– «Работал»? – переспросил дядя Альберта. – Да моя героиня сейчас стоит на пороге судьбоносного решения, которое, к добру ли, к худу ли, повлияет на всю её дальнейшую жизнь. И вот в столь кардинальный для неё момент она даже мыслей своих не может расслышать за вашим шумом. Этого вы добиваетесь?

– Конечно нет, – заверили мы.

– Не лучше ли сим ярким летним днём вам предпочесть какое-нибудь уличное развлечение? – предложил он.

Ну, мы все и пошли на улицу.

Там Дейзи начала шептать что-то Доре. Эти двое теперь неразлучны. Дейзи уже не такая беломышная, как раньше, но до сих пор робеет высказываться публично.

– У Дейзи есть идея – игра, которая нас займёт на весь день, – начала озвучивать её шёпот Дора. – Она считает, что, если мы больше ни разу не помешаем дяде Альберта с его героиней, которая принимает решение, это будет благородный поступок, достойный записи в «Книге золотых деяний». Но одновременно мы можем и поиграть.

– Согласны, – откликнулись все. – А во что?

Повисла пауза.

– Говори, Дейзи, дитя моё, – подбодрил Освальд. – Не страшись обнажить перед нами свои глубокие, чистые помыслы.

Дейзи захихикала, а вот наши сёстры никогда не хихикают. Они либо хохочут, либо показывают язык. Этому научили их добрые братья.

– Вот если бы, – сказала Дейзи, – мы смогли придумать игру, благодаря которой перестали бы ему мешать… Я читала однажды про то, как домашние животные соревновались в беге. У каждого хозяина был свой питомец, их всех пустили бежать, как они умеют, и тому, чьё животное первым пришло к финишу, полагался приз. А участвовали в соревновании черепаха, кролик, петух, овца, собаки и котёнок.

Как выразился бы дядя Альберта, идея была воспринята остальными без малейшего воодушевления. Достойного приза для победителя соревнования у нас в тот момент не имелось, а значит, смысл напрягаться и рвать жилы сам собой отпадал. Ведь любая игра имеет свои правила, и если конечная цель её – получение приза, то, будьте любезны, гоните приз, или участникам станет неинтересно и они предпочтут заняться чем-нибудь более увлекательным, пусть и не сулящим награды.

Предложение отклонили. Дикки, зевнув, предложил:

– Пошли лучше в амбар. Построим там форт.

Ну, мы его там и построили. Из соломы. Солома не сено. Ей подобные игры совсем не вредят.

Внизу, то есть я имею в виду не сеновал, а нижнюю часть амбара, было весело. Особенно Пинчеру. Он там устроил охоту на крыс. Марта тоже попыталась охотиться, но вместо этого добродушно трусила рядом с крысой, словно они были парой лошадок в одной упряжке. Так, видимо, проявлялась любящая натура бульдожки.

Мы помогали Пинчеру в его занятии, и кончилось тем, что девочки стали оплакивать «бедных крыс». Девочки в подобных случаях вечно ведут себя именно так, и с этим уж ничего не поделаешь. У них своя натура, как и у бульдогов, и сердиться на них мы, мальчики, не должны.

Зато благодаря тем же самым своим особенностям они – девочки, а не бульдоги – крайне полезны, когда нужно взбивать подушки больным или выхаживать раненых героев.

За строительством форта, охотой Пинчера, плачем девочек и дальнейшим их утешением с помощью многократных похлопываний по плечам время до обеда пролетело весьма приятно и незаметно.

На обед была жареная баранина с луковым соусом, а после неё – десерт в виде фруктового рулета с изюмом и джемом. Дядя Альберта нам сказал, что мы весьма эффективно стушевались, иными словами, не мешали ему, но добавил, что героиня его пока ещё по-прежнему бродит в потёмках сознания, так что нам показалось хорошим и правильным после обеда тоже ему не мешать.

Сначала у нас это выходило без всяких усилий. После рулета с изюмом и джемом наваливается такая блаженная дремотная тяжесть, что о каких-нибудь там подвижных и шумных играх даже страшно подумать.

Однако мало-помалу ваш организм избавляется от сонного оцепенения. Освальд первым стряхнул его и, разом покончив с вяло-дремотным валянием на животе в яблоневом саду, резко перевернулся на спину, вскинул вверх ноги и произнёс:

– Послушайте, давайте что-нибудь сделаем!

На лице у Дейзи возникла задумчивость. С виду-то она вроде просто жевала травинку, но мне стало ясно: она всё ещё надеется устроить звериные бега. Я объяснил ей, что без черепахи и петуха это не будет весело. Она, хоть и с большой неохотой, но поняла.

И тогда Г. О. выкрикнул:

– С животными? То, что они умеют, если захотят? Отлично. Давайте устроим цирк.

Едва он это сказал, как томная вялость, вызванная рулетом, окончательно покинула Освальда и он, потянувшись, воскликнул:

– Браво, Г. О.! Давайте!

Остальные, тоже стряхнув с себя сытую послерулетную дремоту, вскричали:

– А давайте!

Никогда ещё прежде к нашим услугам не оказывалось такого забавного созвездия животных! Перед звериным населением фермы меркли все кролики, морские свинки и даже поражающие воображение чучела со стеклянными глазами, которыми мы населили наши приснопамятные и прекрасные, но впоследствии горько оплаканные джунгли.

(Надеюсь, что предложения и слова, которыми я здесь воспользовался, не показались вам слишком длинными. Так уж принято у писателей, я знаю. Дядя Альберта говорит, что наш стиль подвержен влиянию того, что мы в данное время читаем. Так вот, я читал «Виконта де Бражелона», и почти все мои новые слова оттуда.)

– Самое хлопотное в цирке – это учить животных разным трюкам, – сказала Дора. – Ведь если выпустить их на арену, пока они ничего не умеют, это будет выглядеть очень глупо. Давайте-ка мы неделю позанимаемся с ними, а уж после устроим цирк.

Некоторые люди понятия не имеют о ценности быстротекущего времени. Дора именно из таких. Ну, совершенно ей невдомёк: загорелся ты чем-нибудь, не откладывай задуманного в долгий ящик. «Через неделю»! Да через неделю ваши намерения могут кардинально перемениться. И Освальд ей возразил, что главное – собрать животных, которые понадобятся для выступления.

– Возможно, – продолжил он, – мы в них откроем тайные природные таланты, которых грубые их хозяева не потрудились заметить.

Денни, взяв карандаш, составил список необходимых животных.

Вот он:

СПИСОК ЖИВОТНЫХ, необходимых для цирка, который у нас будет

Один бык для